[блумберг]

Чертово вдохновение. Целые сутки билась головой о метафорические стены, чтобы сделать новое гениальное задание нашей преподавательницы лингвистики - "Я-образ", где представляешь себя кошечкой, собачкой, деревом и маразматируешь на страничку а4, как ты будешь жить в их теле. Билась билась, пришла неподготовленная. А на следующие сутки, после просмотра "Сталкера", который поверг меня в гнетущий восторг своей операторской работой, я за 20 минут все выполнила и вполне прилично выполнила.

Вот мой образ, если интересно. Осторожно! 3 тысячи знаков.

Мы всегда рядом с человеком. Так уж получилось, что все, к чему прикасается это разумное существо, обретает собственный голос. Человек живой, поэтому мы, его дети, получаем этот дар и проклятье из заботливых рук, как поцелуй на ночь. Мы живые, у нас есть сердце и душа. Нам не нужен воздух, потому что мы дышим человеческими фантазиями, нам не нужна кровь, потому что нас питает их сила. Мы чувствуем каждое их движение и каждую их боль. Мы живые, но человек – не слишком заботливое божество. Он создает нас, лишь для собственного блага и отмеряет нам век существования. Но какой бог справедлив? Слепая вера, поклонения, ритуалы – пыль. Мы любим бога, даже когда он собственной рукой нас сводит в могилу. Тоже и мы. Человек нас создал, поэтому мы будем любить его, пока нас не разрушит ветер. Это такая насмешка над нашим любимым божеством: хоть он и думает, что подчинил себе природу, но мы-то знаем, кто сильнее, но не хотим его расстраивать. Ведь человек отнял у природы наши органы, чтобы скроить тело. Но не нам его винить, не нам.
Мы – дома. Маленькие, большие, светлые и похожие на пещеры. В одних из нас творят историю, а в других ее собирают по крупицам, где-то идет веселье и слышаться возбужденные крики, а где-то горестные стоны и плач. Наши стены защищают людей от холода, дождя, зноя и других людей. Человек в наших телах вырубает комнаты, провалы окон и дверей. Он создает в нас собственные миры, где он может почувствовать себя хозяином, где он сможет обрести покой, счастье, познать радость. Другие превращают нас в тюрьмы, чтобы погибнуть там. Мы не сопротивляемся – наше дело наблюдать. Это совсем не стыдно, когда нет возможности воспользоваться собственной жизнью, поэтому мы подглядываем за человеком. Как он спит, прижимаясь руками и носами к нашим стенам, как он идет на кухню, чтобы позавтракать, и гладит нас по бокам, стыдливо прикрытыми обоями, сбегает по лестнице в подъезде и с хлопком захлопывает входную дверь, и мы морщимся от боли. Нам не хочется отпускать человека. Он слабый, его тело слишком хрупкое и даже самый слабый удар может его сломать. Пусть лучше он побудет внутри, в нас, в своих домах. Нам так будет спокойнее.
Но мы не всесильны, мы не вечны. Хоть наше тело из камня, а кости из металлических жгутов, оно тоже стареет, загнивает. Трещины пробегают по стенам, словно ножом вскрывая наши тела, а грязная штукатурка звездочками устилает асфальт вокруг. Мы приносим себя в жертву, чтобы спасти человека. Наш век дольше человеческого: для кого-то сотни, а для кого-то тысячи лет. Но все это не имеет значения, когда нам приходится видеть, что люди покидают нас. По разным причинам: потому что мы стали ветхими, серыми, некрасивыми. Они оставляют нас, строят новые города с новыми домами, а мы остаемся лишь в их памяти, как место, где они выросли или место, где они прожили всю жизнь. Ненужные, забытые, разрушенные и разбитые. Мы стоим на отшибах, и пустырь заворачивает нас в свое живое покрывало, а деревья протыкают наши тела насквозь, будто поддерживая, как дополнительные сваи. Пройдет еще много лет, город отодвинется еще дальше, а мы затеряемся среди зелени и травы, слежимся в культурный пласт, пока земля не заберет нас обратно, превратит в камни и песок, из которого мы сделаны. Но мы будем помнить человека, наше непостоянное божество, и любить его.

Comments

[мэй.]

распечатала и всю неделю перечитывала
завораживает..