До Иосифа Бродского я не любила поэзию и не понимала стихов, не умела ими наслаждаться, не хотела их читать. Этот удивительный человек открыл мне глаза. Ведь правда в том, что у автора-прозаика есть сотни страниц, чтобы раскрыть персонажа, описать его жизнь и произвести впечатление на читателя, а у поэта - пара строк. Поэтому стихи - это квинтэссенция смысла, таланта и ритма. Их можно слушать как музыку.

---

Хочу, чтобы наступил август. Срочно. Хочу, чтобы сессия уже закончилась, чтобы все трупы на практике мы уже раскопали, чтобы мы уже отпразновали Юлин день рождения и закидали ей бычками все кусты малины. Хочу, чтобы я уже наконец осталась одна в своей комнатке, на своем мягком креслеце, с кружечкой растворимого противного кофе и тарелкой овсяных хлопьев. Хочу, чтобы можно было молчать, писать глупые постики в дайри, не двигаться, много есть и много спать. Хочу, чтобы я читала те книги, которые я хочу, а не анализировала работы немецких философов. Хочу, чтобы кошка с выпученными глазами носилась по квартире и стенала, пыталась выброситься с балкона и жрала толстых мух. Хочу, чтобы мне звонили в дверь, а не открывала. Хочу, чтобы вокруг моей кровати скопились горы мусора из грязной одежды, ошметков еды и кошачьей шерсти. Хочу, чтобы было темно, потому что я не открыла шторы, чтобы голова расскалывалась от пересыпа, чтобы я целый день тупо смотрела сериальчики и забавное кино. Хочу, чтобы я превратилась в овощ, обросла густой шерстью, выдавила себе пару глаз и нарастила восьмую ногу.
Хочу, чтобы я уже, блять, отдохнула.

А пока немецкие философы, недосып, отсутствие восьмой ноги и состояние фрустрации.
Фрустрация - отличное слово.

---

Я до сих пор не привыкла, что у меня есть старший брат. Да еще не просто брат, а веселый придурок, который всегда готов со мной пообниматься, а от него так вкусно пахнет и руки у него такие большие и теплые, что я чувствую себя маленькой и любимой. И вообще самые бесценные минуты, когда мы внезапно сталкиваемся в универе, улыбаемся друг другу через весь коридор и чешем напролом, расталкивая народ, чтобы потискать друг друга перед парами.) И ,кстати, показ этих ужасных короткометражек я пережила только благодоря ему! Он, что до коликов приятно, только ради меня остался на просмотр, с милым ворчанием "фильмы - говно, но по тебе я соскучился".
Да-да, если вы не поняли, радом с братом я - булькающая от радости лужа.)

---

ЧЕРНИКА

Земную жизнь пройдя до середины,
споткнулась память. Опрокинулся и замер
лес, погруженный в синеву.
Из опрокинутой корзины
струятся ягоды с туманными глазами,
из глаз скрываются в траву...
Черника — смерть! твой отсвет голубиный
потерян в россыпях росы, неосязаем
твой привкус сырости, твой призрак наяву.
Но кровоточит мякоть сердцевины —
прилипла к нёбу, стала голосами,
с какими в памяти раздавленной живу.

Автор - Кривулин В., 1977 год
Выделенная строчка просто до оргазма нравится. Именно такую поэзию я люблю.
Кстати, Кривулин много печатался в самиздатских журналах, в 80-х годах снял фильм о жизни русской эмиграции во Франции, и на фотографиях он похож на грустного медведя.

---

Нет, вы подумайте только! У нас в городе проходит скромненький и унылый фестиваль имени великого Тарковского, где организация - это эпик фэйл, фильмы в показе - двойной эпик фэйл, ну , в прочем, и хрен с ним ( для Иваново и такое мероприятие - это очень круто). Но все бы ничего, но последней каплей был список гостей на фестиваль. Угадаете, кто там в списке на первом месте? ВОЛАНДЕМОРТ!!!!
А если по делу, то я обреченно сидела на всех короткометражках с видом прожженного сноба, потому что все восхищаются и хлопают, а я, понимая в кинематографе самую малость, чувствую, что говно показывают. Ван Дормель в одном из интервью говорил, что ему важно не то, как отреагируют критики на фильм, а то, как долго его фильм будет жить в памяти у зрителя - эта характеристика стала для меня основной, для определения хорошего кино.
Так вот, спросите меня, какая короткометражка была первой в показе - я впаду в ступор.
Мертвые какие-то нынче пошли шедевры.

@темы: город

---

Знаете, в голове засел один сюжет, образ, кусок-воспоминание из фильма, который я когда-то видела. Берег моря, маленький деревянный дом и сильные волны. Девочка никак не может заснуть из-за жуткого скрипа и шума, который издает каждая половица и каждое оконное стекло, а отец ей рассказывает сказку. Сказку про моряков, которые каждую ночь привязывают к их крыльцу толстые канаты и перетаскивают дом туда, где сухо и нет воды, а к утру возвращают дом на место, к морю. Однажды девочка выглядывает из окна и видит коричневые куртки, вязаные шапочки и напряженные спины - это моряки тянут дом по берегу, раскидывают гальку, тяжело вздыхают, а их руки мелькают белыми пятнами, как стайка чаек. Морские волны пытаются ударить мужчин, сбить их с ног,но отступают лишь покорно лизнув подошвы ботинок. Девочка стоит у окна и смотрит на коричневые куртки. Ей страшно, что моряки когда-нибудь разозлятся и не вернут на место ее дом.

Боже. Дом, который тащат на веревках мужики в коричневых куртках. Если я не вспомню, что это был за фильм, то скоро сама его придумаю.

---

---

На первом курсе, т.е в прошлом году, у нас было добровольное задание - собирать воспоминания ветеранов о войне. Преподаватель, к слову, самый мой нелюбимый, окинул наш девичий коллектив взглядом и выдал листок с адресами. Всего один белый листок а4. Понимаете, всего один.
Я почему-то не хотела идти, мне было стыдно смотреть этим людям в глаза, было стыдно просить их вспомнить, что было в эти страшные годы, ворошить их воспоминания, да еще и вопросы в анкете были на редкость дурацкие. Я уже почти оказалась, но тут я вспомнила про этот чертов листок. Вспомнила, что имен и адресов осталось так мало, а через год, через десять лет, там их может не остаться совсем.
Ветеран, к которому нас отправили, оказался приятным мужчиной, высоким, седовласым и очень бодрым. Когда-то он был очень красив, это читалось в его лице, мелькало в озорных глазах. На войне его контузило, поэтому вопросы приходилось задавать несколько раз, а он только растеряно улыбался, будто извиняясь, что не слышит нас.
Я не помню всего, что он рассказал нам с Юлей. Он рассказывал много плохого и хорошего, рассказывал, как он рыл окопы, как он управлялся с танком, как он ссорился с противным капитаном, как получал награды. Рассказывал, что ему пришлось служить там, где раньше были лагеря смерти, а в банях, где морили людей, им пришлось мыться. Рассказал про свою семью, про отца, которого репрессировали, про сестру, которая была медсестрой и погибла на войне. Рассказывал про своих детей, которых у него четверо, и какие они славные, что помогают ему, не забывают, пишут. Даже с гордостью поделился, что никогда в своей жизни ни курил, а водку один раз попробовал и "вмиг подурел". Я не помню всего, но помню его глаза, в которых стояли слезы, как дрожал его голос. Я боялась именно этого, и так не хотела этого видеть. Но, знаете, то чувство, которое я испытала, когда закрылась дверь его квартиры, в которой только он, его фотографии и ордена, было похоже на самую чистую радость. От того, что он жив, от того жива я, от того, что была победа. И я никогда не забуду того, что сделали эти люди для нас.

---

В Карамазовых есть один момент, по ощущениям - самый пик романа, верхняя точка, с которой все должно неизбежно сорваться в пропасть - это диалог Алеши и Ивана в 5 книге. Говорит больше Иван, вспарывает свою душу, и от его рассуждений у меня закружилась голова, будто температура поползла вверх во всем теле. Удивительные мысли, и я почти вижу, как этот герой, в охватившем его безумии от произнесенных слов, шарит по трактирчику глазами, и говорит, и говорит. Даже если у вас нет времени прочитать всю книгу, то этот кусок я бы очень советовала посмотреть. Мне кажется, он не может оставить равнодушным.

«...не веруй я в жизнь, разуверься я в дорогой женщине, разуверься в порядке вещей, убедись даже, что все напротив беспорядочный, проклятый и может быть бесовский хаос, порази меня хоть все ужасы человеческого разочарования, – а я все таки захочу жить и уж как припал к этому кубку, то не оторвусь от него, пока его весь не осилю! »

«В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток как человек, так артистически, так художественно жесток. Тигр просто грызет, рвет, и только это и умеет. Ему и в голову не вошло бы прибивать людей за уши на ночь гвоздями, если б он даже и мог это сделать. »

---

Ирония, юмор, талант, идеальное произношение и идеальный кривой нос. Мистер Фрай, вы своими книгами сломали барикады в моей сердце.

Спасибо вам, что скрашиваете мои депрессивные студенческие годы и учите смеяться над собой. Раньше я этого совсем не умела.

---

Господи, одно и то же все эти годы. Я не человек какой-то, а кусок мяса, пропитанный такой долей эгоизма, что принимать отказы и выслушивать замечания других я не-мо-гу. Никак не могу, это причиняет мне такую нереальную душевную боль, что я рассыпаюсь, впадаю в депрессию и начинаю отрывать заусенцы с кровью. Мне трясет от гнева и обиды, даже когда друг не хочет пойти со мной к кафе, а если кто-то не уделяет должного внимания моим любимым фильмам, песням и воображаемым мирам, то я начинаю агонизировать в полной фрустрации.
По-моему, пора что-то делать со своей головой или моими спутниками жизни навсегда останутся кошечки и морские свинки.

---

Сегодня, пока возвращалась от Юли, поняла, что воздух необыкновенно плотный и осязаемый, хотелось его набрать полный рот и проглотить. И я почти уверенна, что он бы немного горчил на вкус, как если съесть ложку кофе - мерзко на языке, но бодрит. Поэтому я дышала все 50 с небольшим шагов до моего подъезда, глотала воздух как еду и думала, что все можно исправить в моей жизни. А если нет, то просто сделать из нее что-то новое. Сделать ее лучше.

---

Кстати, я играю в гендерной сценке роль бога.
Как бы не возгордиться хд

---

Я давным-давно рассказывала, что наши задания по риторике - это тихий творческий ужас, когда даже музы пытаются удавиться в истерике. Так вот, я хочу вам показать мое самое любимое задание. Это имя-сказка, где из определенного количества букв мне нужно было придумать историю.
В некоторых местах сказка получилось косоватой, но вы же понимаете, что у меня было всего 18 букв

Про кота и море

Буквы: р,м,н,в,с,к,т,о,а,е,и,я
Дополнительные: ж,л,у,п,д,ы,б

Никто не понимал, как кот попал на остров. Может, прибыл на корабле вместе с крикливыми туристами и потерялся среди кустов жимолости, а, может, приплыл своими силами, лапами рассекая море. Никто не понимал, но все жители приняли кота на свой остров с трепетом и восторгом. Животное имело серый окрас и нрав тирана. Он вел себя как римский император: требовал внимания к своей персоне и поклонения в виде свежей рыбы на обед. Кот высокомерно жмурился, прижимая толстые лапы к животу, и дремал на лавке, повернув усы к морю, и даже море унимало свой рокот и дремало вместе с ним.
Рома жил на острове со своей мамой. Они спали в старом доме, который скрипел и дрожал под напором ветра, а утром на окнах были видны соленые капли от морской воды. Мама Ромы работала на пароме и, наверно, была первой, кто встретил кота. «Доброе утро!» - с улыбкой крикнула она ему, но тот не удостоил ее вниманием - уже в первые минуты своей жизни на острове он был высокомерным клыкастым тираном.
А Роме кот нравился. Он видел, как упрямое животное сидит у края моря и смотрит на волны, и проникался к нему доверием. «Наверно, ему тоскливо быть единственным котом на острове» - думал он и присаживался рядом – «Компания в таком деле – святое». Кот продолжал вести себя с упрямым достоинством деспота, но Роме было все равно. Они вместе смотрели на волны и каждый думал: «Моё море, моё».
На острове не было света, и время сна наступало вместе с темнотой, которая укутывала траву и скалы своим тяжелым покрывалом и приводила в панику жителей, которые не успели прийти к себе домой. Темнота была вторым морем, и Рома думал о том, как одиноко на дне: среди водорослей и мусора, песка и камней. Мама пропадала на работе, а время текло и текло, медленно, будто в тумане. Рома в волнении бродил по темным комнатам, повторяя про себя «Не бойся, не бойся. Темнота не укусит» и слова работали, как молитва, пока он не споткнулся в коридоре, а невидимое препятствие не подняло дикий вой. « Кот! Как ты меня напугал» - животное стояло совсем рядом, и Рома неуверенно положил руку на теплый бок кота, а тот не убежал и даже не дернулся. «Не бойся, мама скоро придет домой» - успокаивал он кота и себя – «Совсем скоро».
Утром Ромино беспокойство переросло в панику. Мамы не было ни дома, ни в саду, ни во дворе. Кот держался рядом с Ромой, будто подбадривая и успокаивая своим присутствием. Расспросив соседей, которые на один лад твердили «нет, мы ее не видели», Рома расплакался. Он был мал для переживаний, ему было жутко потерять маму, а остров был похож на лабиринт, по которому он бродил, пока не потерял последние силы, упав на песок рядом с морем. Рыдания давили внутри, сковывая мысли. Он набирал в ладони песок и кидал в воду, следя, как рвется море. «Она не вернется, да?» - спросил он у кота, который дрожал от ветра и смотрел куда-то в сторону дома Ромы . Кота привлекло движение среди кустарников и он увидел, кто спускается с обрыва. Она была все ближе и ближе, и вот стояла перед Ромой, обнимала, ласкала и просила «Не держи на меня обиды, сынок». Кот дернулся, и она кротко отняла свои руки от Ромы. «Да, мне пора» - пролепетала она. Море приняло ее в свои воды и скрыло под слоями темной воды. «Не вернется» - повторил Рома и обнял песок.

---

MCR делают мой день лучше, аминь.

---

Влезла на каблуки. Ноги шатаются, но выглядят очень неплохо, и разве что мое охуевшее выражение лица портит общее впечатление, когда я шагаю по улицам. Но это пройдет через недельку-две. Если я, конечно, не сломаю себе копчик, когда буду падать с лестницы в универе.
А если по сабжу, то я ленивая тварь, не учусь, не читаю, не ем, подыхаю на кровати и жалею себя. Я не могу заснуть, потому что я много думаю, я много пью, потому что это помогает мне не думать и спать. Айм нот окей нау, очень сильно.

---

Все дело в его прическе. До тех пор, пока его голова не стала красной, я относилась к группе очень спокойно. Это я шучу, конечно. А сейчас я прибываю в трогательном состоянии щенячьего восторга, когда смотрю их выступления, подпеваю, танцую, ору, и чувствую себя совершенно счастливой.
Меня так не штормило с 2007, когда я впервые услышала марсов.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Чертово вдохновение. Целые сутки билась головой о метафорические стены, чтобы сделать новое гениальное задание нашей преподавательницы лингвистики - "Я-образ", где представляешь себя кошечкой, собачкой, деревом и маразматируешь на страничку а4, как ты будешь жить в их теле. Билась билась, пришла неподготовленная. А на следующие сутки, после просмотра "Сталкера", который поверг меня в гнетущий восторг своей операторской работой, я за 20 минут все выполнила и вполне прилично выполнила.

Вот мой образ, если интересно. Осторожно! 3 тысячи знаков.

Мы всегда рядом с человеком. Так уж получилось, что все, к чему прикасается это разумное существо, обретает собственный голос. Человек живой, поэтому мы, его дети, получаем этот дар и проклятье из заботливых рук, как поцелуй на ночь. Мы живые, у нас есть сердце и душа. Нам не нужен воздух, потому что мы дышим человеческими фантазиями, нам не нужна кровь, потому что нас питает их сила. Мы чувствуем каждое их движение и каждую их боль. Мы живые, но человек – не слишком заботливое божество. Он создает нас, лишь для собственного блага и отмеряет нам век существования. Но какой бог справедлив? Слепая вера, поклонения, ритуалы – пыль. Мы любим бога, даже когда он собственной рукой нас сводит в могилу. Тоже и мы. Человек нас создал, поэтому мы будем любить его, пока нас не разрушит ветер. Это такая насмешка над нашим любимым божеством: хоть он и думает, что подчинил себе природу, но мы-то знаем, кто сильнее, но не хотим его расстраивать. Ведь человек отнял у природы наши органы, чтобы скроить тело. Но не нам его винить, не нам.
Мы – дома. Маленькие, большие, светлые и похожие на пещеры. В одних из нас творят историю, а в других ее собирают по крупицам, где-то идет веселье и слышаться возбужденные крики, а где-то горестные стоны и плач. Наши стены защищают людей от холода, дождя, зноя и других людей. Человек в наших телах вырубает комнаты, провалы окон и дверей. Он создает в нас собственные миры, где он может почувствовать себя хозяином, где он сможет обрести покой, счастье, познать радость. Другие превращают нас в тюрьмы, чтобы погибнуть там. Мы не сопротивляемся – наше дело наблюдать. Это совсем не стыдно, когда нет возможности воспользоваться собственной жизнью, поэтому мы подглядываем за человеком. Как он спит, прижимаясь руками и носами к нашим стенам, как он идет на кухню, чтобы позавтракать, и гладит нас по бокам, стыдливо прикрытыми обоями, сбегает по лестнице в подъезде и с хлопком захлопывает входную дверь, и мы морщимся от боли. Нам не хочется отпускать человека. Он слабый, его тело слишком хрупкое и даже самый слабый удар может его сломать. Пусть лучше он побудет внутри, в нас, в своих домах. Нам так будет спокойнее.
Но мы не всесильны, мы не вечны. Хоть наше тело из камня, а кости из металлических жгутов, оно тоже стареет, загнивает. Трещины пробегают по стенам, словно ножом вскрывая наши тела, а грязная штукатурка звездочками устилает асфальт вокруг. Мы приносим себя в жертву, чтобы спасти человека. Наш век дольше человеческого: для кого-то сотни, а для кого-то тысячи лет. Но все это не имеет значения, когда нам приходится видеть, что люди покидают нас. По разным причинам: потому что мы стали ветхими, серыми, некрасивыми. Они оставляют нас, строят новые города с новыми домами, а мы остаемся лишь в их памяти, как место, где они выросли или место, где они прожили всю жизнь. Ненужные, забытые, разрушенные и разбитые. Мы стоим на отшибах, и пустырь заворачивает нас в свое живое покрывало, а деревья протыкают наши тела насквозь, будто поддерживая, как дополнительные сваи. Пройдет еще много лет, город отодвинется еще дальше, а мы затеряемся среди зелени и травы, слежимся в культурный пласт, пока земля не заберет нас обратно, превратит в камни и песок, из которого мы сделаны. Но мы будем помнить человека, наше непостоянное божество, и любить его.

---

- Да вы что! Ксюша станет крутым культурологом и добьется разрешения однополых браков!
Эти люди не перестают меня радовать, удивлять, раздражать, воспитывать и доводить до истерик. Но как я их люблю, как сильно я их люблю. Тут и горло сжимается и руки трясутся. И да - я могу сколько угодно ненавидеть себя, но больше врать про то, что я не люблю людей, не хочу. Они вселяют в меня уверенность.
А в пятницу мы дружно прогуляли важные пары, а вместо этого завалились в актовый зал вуза, пили вино к колой, бездарно играли на пианино в 6 рук и танцевали без музыки вальс перед пустыми креслами. На нас написали докладную, вызывают к декану, но, черт, было так здорово.
Весна и это потрясающее солнце творят чудеса